Слушать HIM всё равно, что по уши влюбиться в возлюбленного, за исключением картинок на игральных
картах и мультяшных купидонов, фронтмен Вилле Вало изображает рога Дьявола, затягивается болтающейся
сигаретой и поёт «love, your sweet 666». Любовное послание доносится с едва заметным запахом табака,
а не духов, а в самом клубе вы бы с больше радостью хотели найти парочку ценников алкогольных напитков
в местном баре вместо сладких сердечек. Образовавшись в Хельсинки, Финляндия, группа HIM – состоящая из
басиста Миджа, гитариста Линде, барабанщика Гаса и клавишника Бартона – взяла за основу рок романтизм,
прибавила громкости, щепотку сардонического юмора и создала собственное звучание, которое критики
окрестили "love metal". Музыка HIM – это мрачность и судьбоносность Black Sabbath в сочетании с
трагической романтикой Depeche Mode. Это саундтрек к вашим романтическим слезам, льющимся из глаз и
солнечные очки хэви-металла, скрывающие его рану, уродующую лицо на его футболках с Игги Попом и Stooges,
смазывающие его подводку для глаз. Но это не только депрессия, когда музыка цепляет, она цепляет сильно,
и это намного больше, чем несколько песен, которые можно назвать слабыми. В музыке присутствует харизма,
и фанаты знают это.
Хотя для американских слушателей группа ещё относительно нова, HIM потратили последние восемь лет,
добиваясь аудитории за океаном, а с помощью четырёх выпущенных альбомов и продаж, достигших в целом
2 миллионов копий, сейчас группа одна из наиболее успешных рок-групп в Европе. 28 октября прошлого
года HIM переиздали свой альбом «Razorblade Romance» (Universal) в Штатах и начали аншлаговый клубный
тур в поддержку этого альбома – свой первый тур в Америке. Группа подписала контракт с американским
лейблом Sire Records, 28 сентября переиздала альбом «Deep Shadows and Brilliant Highlights» (Universal)
и готовится к своему второму турне по Америке (на разогреве выступают Auf Der Maur и Monster Magnet),
которое начнётся 12 ноября в Worcester, Майами, и завершится 4 декабря в Лос-Анджелесе.
До подписания контракта с Sire у Вилле Вало оказалось немного времени, чтобы поболтать с SuicideGirls о
впечатлении HIM от Америки и о текущем положении популярной музыки.
Эрин Броадлей: Недавно у вас завершились ваши первые гастроли по Америке. Как они прошли? Во время своего
прошлого интервью ты упоминал о том, что задумываешься о том, чтобы ещё здесь погастролировать и хотел бы,
чтобы тебя избил вышибала в каком-нибудь деревенском баре – настоящие воспоминание об Америке. Удалось?
Вилле Вало: На самом деле мы гастролировали только по Восточному и Западному побережью, так что мы не
заезжали ни в какие деревенские бары (смеётся). В первую очередь мы избегали насилия. Но гастроли были
превосходными. Большую часть времени погода была замечательная. Билеты на все концерты были распроданы.
Масса детишек знала всю лирику ко всем песням, даже из тех альбомов, которые здесь пока не выпускались.
Для нас это было настоящим сюрпризом. Мы подумали, что нужно вернуться в прошлое – время путешествий –
и начать всё с нуля.
ЭБ: Я слышала, что на Ebay некоторые фанаты платили больше 200 долларов за билет на ваш концерт.
ВВ: Да? Чего ради? Ну, для нас всегда лучше не особо обнадёживаться, а просто плыть по течению,
потому что в этом случае всегда будет большой плюс, не важно, что случится. Я действительно рад.
Гастроли были очень простыми и одновременно очень суматошными. Мы потеряли несколько дней в Сиэтле.
Не случилось ничего ужасного. Для нас это была новая культура и новая страна. Мы просто гуляли, зашли
в Starbucks и выпили по чашечке кофе. Мы не давали кучу интервью и не пиарились. Мы просто хотели
насладиться первыми гастролями и отдохнуть, как мы это делали во время первых гастролей в большинстве
стран Европы. Было здорово запросто пойти на вечеринку и немного отдохнуть, чтобы это не превращалось
во что-то мучительное.
ЭБ: Ты видишь какие-нибудь особые сходства или различия между здешним американским шоу-бизнесом и европейским?
ВВ: Для нас шоу-бизнес ужасен в том смысле, что сейчас мы расстались с BMG [record] в Европе. Так что теперь
мы вольны вновь работать как проклятые. Сейчас мы ведём переговоры с разными лейблами, и это хорошо.
Мы в замечательном положении: есть множество американских рекорд-компаний, которым нравится то, что мы
делаем. Это чудесно. Так что мы просто хотим выбрать меньшее из двух зол.
ЭБ: Как ты думаешь, здесь проще достигнуть успеха посредством какого-нибудь творческого стремления?
Лос-Анджелес критикуют за то, что он в каком-то смысле душит творческую жизнь групп.
ВВ: Ну это часть шоу-бизнеса. Лос-Анджелес и Нью-Йорка – это центры музыкальной индустрии мирового масштаба,
поэтому, естественно, для новичков, которые понятия не имеют, чего ожидать от шоу-бизнеса, это может
оказаться трудным. Но в Европе мы много чему научились, так что мы знаем, как устроен этот бизнес,
более или менее. Мы выпустили много альбомов. Мы работаем с рекорд-лейблами с 1996 года. И у нас
никогда не возникало никаких проблем, потому что как я говорил вам раньше, их дело продать записи,
а мы лишь пытаемся сделать саму запись. Собственно, вот в чём суть. Мы паримся, чтобы заставить
группу создать что-то прекрасное, которое возможно через день. А может и через 20 лет, может понравиться
детишкам и возможно будет иметь тот же эффект, что и Нил Янг на меня, или Led Zeppelin, или Black Sabbath.
Вот к чему мы стремимся. Мы надеемся, что люди понимают все те эмоции, которые мы вкладываем в нашу
работу, и что возможно они смогут проникнуться тем, что мы делаем и тогда получится (к великой радости
рекорд-компании), что эта музыка будет востребована.
ВВ: Да, я всё ещё пишу. Сейчас у меня примерно 14 песен. Но мы были на гастролях, поэтому у нас не
было времени порепетировать. Когда у нас появится свободное время, мы тут же сконцентрируемся на
репетициях и посмотрим, что из этого получится. Это сложно, особенно принимая во внимание ситуацию
с нашим новым лейблом, но сейчас мы в хорошем положении: мы не спешим с выпуском нового альбома.
ЭБ: Сейчас музыка превратилась в вид искусства, и артисты надеются, что смогут поговорить о своей работе,
процитировать кого-нибудь и места в пределах исторического контекста, как ты думаешь, музыке вредит,
когда музыканты говорят о своём ремесле , желая исключительно «выпендриться» и не участвуют в настоящем
разговоре?
ВВ: Ну, сложно сказать. Это похоже на размышления о том, где проходит граница между эротизмом* и порно.
ЭБ: Здесь большая разница.
ВВ: Да, но где граница? Это то же самое, с одной стороны есть группы, которые поют о джакузи,
быстрых тачках, силиконовых сиськах и наркотиках. Но лично для меня музыка – это совсем другое,
это Нил Янг, поющий о "Heart of Gold," это эмоциональная беседа. В принципе, ничего из вышеперечисленного
не плохо, но очень сложно сказать, где провести эту границу. И я думаю, что эту границу должны провести вы.
Для меня музыка – это эмоции, и она действительно делает меня счастливым. Для меня это не инструмент для
получения известности или для того, чтобы моё лицо засветилось в газетах. Это действительно то, чем я
наслаждаюсь. Это единственная вещь в этом мире, которая делает меня счастливым. Она великолепна, и я
хочу лелеять её. Для меня это волшебство.
ЭБ: Когда дело касается музыкальной сцены и природы поп-рока в Нью-Йорке и в Лос-Анджелесе, то новый
возрожденный рок довольно велик. Где, по вашему мнению, посреди всей этой ностальгии находится HIM?
ВВ: Я не думаю о таком. Большинство этих типов из Нью-Йорка – дерьмо как Black Rebel Motorcycle Club,
the Strokes, the White Stripes, Jet – даже притом, что the White Stripes и Jet не из Нью-Йорка – вы знаете,
что я имею в виду, это полный отстой. Они возродили музыкальный стиль из другой эры, как 20 или 30 лет назад,
но не смешали его с чем-то новым. Мы (HIM) самостоятельно нашли что-то в каком-то смысле похожее на
безопасное убежище, немного в стороне от всего этого, как Alcatraz, если вы знаете, о чём я. Клёво,
когда молодёжь ходит на Jet и т.п. группы, но это позор, когда они не могут признать их влияния на
себя. Я не думаю, что эти люди что-нибудь потеряли. То, что они делают красиво, они это зачем-то делают
и не должны скрывать зачем.
ЭБ: Как ты думаешь, современные музыканты отличаются неоригинальностью? Я имею в виду, что они
принимают влияние на себя других групп как данность. Никакое искусство не существует в вакууме.
Но как ты думаешь, музыку оскорбляет, когда группы не говорят о своих вдохновителях открыто?
ВВ: Ну, это как ссылки в Интернете. Вам нужны ссылки. Поэтому люди могут гулять сначала по своему миру,
потом по другим. Когда люди понимают, что это очень сложный, толстый пирог с множеством уровней. И это
делает путешествие по сети более интересным. Так я это вижу.
За перевод спасибо Хильдe
