"Я рад быть язычником" - интервью для Nighttimes.com
/29 сентября/2007/

Дж. Гордон, 23:28:23

NT: Ты говоришь, что ты занимаешься музыкой с тех пор, как тебе стукнуло семь, и играешь в HIM с четырнадцати лет. Что бы ты делал, если бы не занимался музыкой?
ВВ: У меня не было иного выбора, кроме как заняться музыкой. У моего папы свой магазин для взрослых в Хельсинки, там всякие секс-игрушки... Моя мама секретарь. Они всегда говорили: "Сынок, что бы ты ни делал - никогда не делай то, что мы". Они меня поддерживали, когда я начал играть. Оказали мне помощь с переездом, купили мне мои первые инструменты. Они действительно мне сильно помогли в начале моей карьеры, когда мне еще не платили за то, что я делаю. Я действительно очень счастлив, что у меня нет повседневной работы, я могу петь песни, перебирать струны на акустической гитаре и тем самым заставляю некоторых людей танцевать, смеяться и улыбаться. Если бы я не занимался музыкой, я бы был ассистентом в папином секс-шопе.

NT: HIM имеют оглушительный успех по всему миру, но за десятилетнюю историю, я уверен, группа и ты в частности повидали тяжёлые времена и совершали ошибки. Признаёшь?
ВВ: Жизнь - это серия ошибок, на которых ты учишься. Ты должен попробовать разные вещи и быть идиотом время от времени. Ты учишься не совать пальцы в розетку. Я совершал множество ошибок в жизни, но они слишком личные. Люди даже с благими намерениями тяготеют к тому, чтобы быть ублюдками друг с другом. ( Суровые нотки появляются в его голосе) Они стремятся делать так много вещей и это чертовски нелепо, но моя жизнь становится лучше и лучше день ото дня.

NT: Ну что же, самым главным событием на данный момент в жизни HIM является новый альбом Venus Doom. Он на порядок тяжелее, чем ваши предыдущие альбомы. Давай поговорим о том, что тебя вдохновило.
ВВ: Я ждал того момента, чтобы написать Venus Doom, 18 лет. Это единственный альбом, который полностью отражает весь мой негатив - излить себя на лист бумаги и использовать музыку как зеркало. Просто для того, чтобы справиться с повседневностью и со всеми негативными аспектами. В написании мрачных, роковых, чертовски тяжелых вещей есть то, что делает меня счастливым и позволяет остаться в своем уме.

NT: Фанаты HIM считают твою лирику наивысшей формой рок-поэзии в мире. Что является музой для твоих текстов?
ВВ: Я начитался отовсюду понемногу. Но и хороший разговор в баре может быть поэзией. Я просто держу открытыми глаза и уши. Существует много вещей, о которых можно написать. Всегда тяжело выразить свои эмоции и чувства в словах, это вызов. Но я благодарен его принять, когда доходит до этого. Как-то я читал одного поэта по имени Galway Kinnell. Вообще-то я предпочитаю рассказы. Все разновидности: документальное криминалистическое ***но, литературную критику и т д. Но, как я уже сказал, лучшая поэзия - это разговоры в пабах. Существует великое множество поэм. Ты просто должен быть достаточно чувствителен, чтобы высосать информацию из них.

NT: HIM входят в Топ-40 хитов сегодня. Что вы чувствуете, будучи законодателем?
ВВ: Я по-своему счастлив по тому поводу, что мы танцуем на острие лезвия между коммерческой стороной музыкальной индустрии и инди - альтернативными вещами. Не то что бы я задумываюсь об этом. Я тереблю акустическую гитару... то, что я не могу выразить в словах, я выражаю в мелодиях. Когда мелодия уже есть, на то, чтобы написать предложение, могут уйти месяца. Не потому, что я пил, принимал наркотики или что-то еще, но потому, что это может быть сложно. Но, когда я удовлетворен, чувствую себя возрождённым. Я могу найти фишку для каждого из ребят в группе, и в конце мы представляем песню публике и людям нравится. Это потрясающе потому, что это звучит постоянно в голове из самых потаенных уголков. Это увлекательное путешествие: моя песня сидит на полу в моём же нижнем белье. Или просто проснуться с чашечкой кофе, сигаретой в зубах, тиская акустическую гитару. Увидев ту крошечную идею, путешествующую на скорости света до того момента, когда она фактически уже играет на радио и мы снимаем видео на нее. Это чудо! И я, естественно, не хочу разрушать эту магию, что творится вокруг.

NT: Лого группы, хартограмма, более известна, чем сама музыка HIM. Что ты думаешь по этому поводу?
ВВ: Я полагаю, что это круто. Мне нравится, что идея символа гораздо больше, чем группа. В символе заключаются наши жизни, жизни наших друзей, даже жизни наших друзей-музыкантов. Это разделено между нами. Я действительно счастлив, когда люди делают с ним тату. Это красиво. Скорее всего, это лучшая вещь, которую я когда-либо изобрел... Я нарисовал её чуть больше десяти лет назад, и это имеет большой успех в мире. Я нарисовал её в тот день, когда мне стукнуло 20. Это заняло около 5 минут, но подсознательно я, возможно, работал над ней 15 лет. Группы, которые я люблю, вроде Black Sabbath, использовали пентаграмму, и мне это нравилось. Но я также сходил с ума по Элвису Пресли и по его песне "Позволь мне быть твоим плюшевым мишкой", что-то вроде того. Я хотел соединить обе идеи в единый символ. У меня есть несколько друзей-колдунов или, вернее сказать, практикующих магов; поэтому, нарисовав хартограмму, я побежал к ним, чтобы удостовериться, не сделал ли я ничего плохого, если говорить о каббале. Я не хотел вывести кого-нибудь из себя своей глупостью, высмеять традицию. Но хартограмма является двумя хорошо известными символами, соединёнными вместе. В различных культурах сердце представляется чем-то слащавым с сиропным смыслом, а пентаграмма - это зло, адское зло, символ Black Sabbath и Iron Maiden. Духовное и плотское могут сосуществовать. Плоть и дух едины. Для меня это не вопрос религиозных убеждений или что-то вроде того. Я вырос в семье, где я мог сам решать за себя, хочу ли я делать пожертвования церкви или нет. Я не хочу. Я рад быть язычником (смеётся).

NT: Вы начнёте американский тур в поддержку Venus Doom в октябре, а мировой тур весной, который включает Латинскую Америку, Австралию, Новую Зеландию и Японию. Хотите ли вы поменять ваше концертное звучание из-за более тяжёлого настроения в Venus Doom, особенно при отсутствии клавишных?
ВВ: Да, наш клавишник будет в стельку пьян и не способен что-либо делать (смех). Мы стараемся выбирать более старые вещи и делаем их интереснее. Это всегда больше, чем "удар по лицу", в реальной ситуации. Мне нравится некий элемент опасности; попадать в такие ситуации, где можно сделать много ошибок - красивых ошибок. Это как читать поэзию. Сравните различные декламации одного и того же стихотворения Чарльза Буковски. Он постоянно импровизирует и что-то меняет. Это странно и изумительно. Это одна из причин, почему мы делаем это тоже. Мы не знаем, куда нас это заведет. Мы просто следуем этому.

NT: Видишь ли ты HIM становящимися одной из 10-ти ведущих групп планеты как U2 или вроде того?
ВВ: Я не хочу знать, что произойдет. Завтра я могу сесть в машину и уехать куда-нибудь. Всему свое время. Я живу в настоящем. Очевидно, что на моих плечах тексты песен, пение, сочинение музыки и отношения в группе. Я объединяющее звено. Но всё может измениться. Никогда не знаешь, я могу проснуться в один день и понять, что я больше не способен это делать. Это как отношения: ты должен наслаждаться вещами, пока они не закончились. Надейся, что они будут длиться до конца твоей жизни, но нет никаких гарантий.

Перевод SAFIRS