Zero
/октябрь 2005/

"Похороны сердец"

Сошедшие с самолета в невообразимой спешке и суматохе, пятеро пропахших табаком разгильдяев во главе с высоким задумчивым джентльменом, похожим на Джонни Депа. Их, простившихся с холодами своей финской родины, приветствовала душная сырость. Знойное тепло настолько близко, что, обволакивая, проникает под кожу, подобно игле татуировщика. 38 градусов на солнце. Япония. Группа, изнывающая от жары – Хим. Им более привычны холода ниже 30. Но они так возбуждены лишь от того, что находятся здесь, что кажется, уже успели акклиматизироваться. Ребята появились здесь, чтобы удостоить своим участием 15-тый ежегодный фестиваль «Саммер Соник», проходящий в Японии в двух наибольших городах – Осака и Токио. Так начинается промоушен пятого альбома Хим «Дарк Лайта» – не считая того, что достижение этой земли обетованной потребовало ужасно долгого времени.

Редакция журнала попросила Дэйва Гулвина, давнего друга и консультанта Хим, присоединиться к своему старому приятелю-журналисту из Японии. Было ли это хорошей идеeй или нет - попросить его написать часть статьи? Решать лишь вам…

Четыре предыдущих альбома группы так и не были выпущены в Японии, и присоединившись к ребятам во второй день фестиваля, в Токио, я не мог скрыть удивления, не слишком ли поздно сейчас для всего этого. Джапа-Мета, стиль японского гламурного киберпанка, к которому так тяготят Хим, умер еще несколько лет назад. Но я попытался уйти от этих мыслей. «Да ладно», - сказал я сам себе. – «Все будет хорошо».

Несколько часов спустя, пара бутылок пива, а потом и немного водки, были поставлены передо мной на стол в доказательство гостеприимности. Меня представили американскому журналисту с нового лейбла Хим. После некоторых колебаний, он наконец понял, кто я.
«Дэйв Гулвин? Так вы - Дэйв Гулвин???»
«Хех.»
«Рад познакомиться», - сказал он. – «Я так много слышал о вас».

Сквозь похмелье до меня дошло, почему он так язвителен. Видите ли, в свое время в Британии я был производственным менеджером для Бмж (сейчас Сони-Бмж) – вместе с этим я стал и последователем, или даже миссионером Хим. Некоторые приписывали мне даже то, что я якобы стоял за прорывом группы в ЮК. Однажды я в костюме компании предстал перед менеджером Мадонны, Питером Мэнчем, который, представившись мне, сразу заметил: «Ах, Дэйв Гулвин! Шестой член группы Хим!» Боюсь, что нет, сэр.

Много лет назад, после изнуряющего прослушивания, Вилле отверг мое предложение войти в команду Хим. Шутки в сторону, все это я могу смиренно стерпеть только потому, что я знаю, что это лишь мои личные устремления, нежели временные усилия рекорд компании. Но давайте посмотрим правде в глаза; мне достаточно помогли в свое время. Поэтому в величественном «мы» вы сможете узнать всю финскую семью ХИМ. Предопределенная свыше стать хорошей, группа была «высажена» на острове в окружение британских циников.

Рядом с нашим столом, ребята из группы уже за работой – дают интервью японской прессе. Даже Линде, обычно более молчаливый, чем Zechariah, отвечает на вопросы какого-то «гитарного» журнала. Я могу понять желание Вилле в поиске и завоевании новых «территорий», но блин, все это выглядит очень серьезно. И все это происходит практически сразу после того, как они отыграли блестящий сэт перед восторженной (что не так уж часто) японской аудиторией. Мне, видевшем из-за бэкстэджа только ноги музыкантов, это напомнило старые дни в Британии. Ребята перенесли меня обратно в 1999 г., время, когда я впервые встретился с ними в пабе в Putney. Мне позвонил парень, назвавшись Гэвином. Фамилию его я не запомнил, помню лишь, что он - бывший редактор журнала Смэш Хитс, после чего работал менеджером Бмж/Рса.
« Привет, Дэйв, это Гевин из РСА», - представился он.
«Привет».
«Как дела?»
«Нормально».
«Отлично. Слушай, Дэйв, ты не слишком сейчас занят? Тут такая ситуация…короче, есть группа, которую я должен встретить. Они должны прилететь в Англию. Не знаю, зачем, но они должны появиться здесь. А у меня уже назначена другая встреча. Они будут ждать в «Восьми колокольчиках». Как ты думаешь, ты…я хочу сказать, мог бы ты потусоваться с ними? Хотя бы часок?»
«А что за группа?»
«Они называются Хим.»
«Ты гонишь...»
«Они из Финляндии.»
«Я знаю.»
«Понимаешь, я ими занимаюсь....Но, Дэйв, ты ведь немного того…ну, Гот…»
«Я слышал их альбом.»
«Ну, и отлично! Ты же знаешь, как я люблю все эти заморочки, но сейчас действительно не знаю, о чем с ними говорить…Сходи, представься им. Ты им понравишься. Расскажи им об андеграундных тур-фишках, которыми ты занимаешься. Купи им выпивку. К тому же, ты в любое время можешь потребовать компенсировать затраты».

В тот же день загадочный вокалист ждал меня, усевшись с ногами в углу паба у подоконника. Солнечные лучи струились сквозь стекло. Сам же Вилле держался в тени. Выбранное им местоположение явным образом отделяло его ото всех. Он практически не говорил. Предпочитая курить и маленькими глотками попивая пиво со льдом, он внимательно изучал меня на расстоянии. Сидя рядом с Вилле, я ощущал яркий интеллект, и все время пытался рассмотреть его тату-рукав, освещенную солнечными лучами.
«Что означает твоя тату?» - спросил я.
Перед тем, как ответить мне, он сделал паузу, чтобы в очередной раз затянуться сигаретой: «Ничего». И дальше, тщательно подбирая слова, добавил: «Это просто…симпатичный узор». Из этих слов я понял, что раздражаю его.

Вся остальная история – слишком велика, для того, чтобы поместиться на страницах Зэро. Достаточно сказать, что я просто влюбился в их определенно странную музыку – в это время почти всеми здесь ненавистную. Я занял место Гэвина, и после пяти лет упорного труда, а также пьянок Вилле Вало с Бамом, альбом «Лав Метал» в конечном итоге заметили на британском рынке.
Все это было крайне важным для группы, поскольку мы являлись домом Блэк Саббат. «Эта причина для нас – весьма существенна», - часто повторял Вилле.

Я догнал Вилле только на автобусной стоянке позади роскошного отеля ANA в Роппонжи.
Как обычно, мы оба были безмерно уставшими. Он, таща свою сумку, повернулся ко мне и пробасил:
«С тобой все ок?»
«Конечно.»
«Точно? Мы волнуемся за тебя. С тобой точно все ок?»
В Токио сейчас август, а в последний раз с тех пор, как я перестал работать с ними, мы виделись около месяца назад. Спрашивая, он конечно имел в виду мое моральное состояние.

Тогда, в 2004 г., группа хотела, чтобы я вместе с ними сменил лейбл, чтобы остаться их менеджером в ЮК. Они написали об этом в своих контрактных требованиях, когда проходили переговоры о вероятности перехода на новый лейбл. Я все еще работал на Бмж, но боссы нашей компании сказали, что если ребята сменят лейбл, я буду уволен. В июле 2004 г. контракт с Хим у Бмж закончился и они перешли под крылышко Ворнер Бразерс на лейбл Сайр.
«Не волнуйся, мой дорогой Тамплиер (*тамплиеры – рыцари духовного ордена*)», - уверял меня Вилле.- «Мы о тебе позаботимся». И теперь он беспокоится, потому что это «позаботимся» не сработало.

С этой точки зрения, можно сказать только…э-э-э… короче, стресс стал моим пропуском в позорный Приори Госпиталь – место, где прозябают анорексики, наркоманы, алкоголики, принцессы, рок-звезды и абсолютно съехавшие с катушек менеджеры. Я был амбулаторным пациентом там на протяжении семи месяцев, с сентября 2004 до марта 2005 года, до тех пор, пока Сони и Бмж не объединились и меня не уволили.

В июне этого года Ворнер преложили мне невразумительную сделку – стать их консультантом. На первую встречу к ним в Кинг Роад офис я пришел вместе с Сеппо, менеджером Хим. Они конечно задавали мне вопросы, некоторые из которых мне были не совсем приятны. Все это походило больше на допрос. Было очевидно, что они не хотят, чтобы я вмешивался в то, чем они занимаются. Однако, вы ведь можете только лишь отвечать на задаваемые вам вопросы и все. Несмотря на их очевидный энтузиазм, я ушел оттуда с чувством, что всё ушло слишком далеко от того, что я знал и понимал раньше. Я вдруг понял, что был захвачен Хим так, как будто они были единой «прелестью» в моей жизни. А может они сами не хотели потерять меня? Не знаю. Одно из двух, но пришло время уйти. Все эти события просто разрушали мое сознание, а я не хотел стать таким же зациклившимся и увлеченным своей идеей, как жалкий Горлум.
Тем не менее, сегодня вечером мы с Вилле хорошенько выпили, не размениваясь на всякие сентиментальности. Мы говорили о вчерашнем ужасном землетрясении и пытались сочинять убогие песенки о наркотиках.
Вернемся же назад, в Роппонжи, дружественную к иностранцам область Токио. Я присоединился к Вилле в баре отеля, намериваясь задать ему несколько вопросов о новом альбоме для этой статьи. До этого момента я все никак не мог выбрать время, потому что просто не в состоянии заниматься подобными делами, когда тебя «посылают». Но вскоре в баре снова нарисовались людишки из американской свиты группы.
«Это Дэвид. Он знает меня лучше меня самого», - представил меня Вилле.
Я, не удержавшись, рассмеялся прямо в стакан от такого абсурдного комментария. Тем не менее, в тот вечер я получил массу удовольствия, наблюдая, как американцы с жадностью внимают каждому слову, сказанному Виллем. Сам же Вало в тот момент безусловно «наслаждался» Японией. Он любит новые места. И он быстро усваивает основы языка.

«Sumimasen (*извините пожалуйста*)», - говорит Вилле официанту.
«Beeru mo ippai».
Надеюсь, это не требует перевода?

После всего некоторые из нас решают отправиться в местный «изакая» - японский эквивалент гастро-бара. Только более полезный. Однако перед этим Вилле находчиво интересуется: «Кто оплачивает счет?» Он настоящий профи в том, как заставить звукозаписывающую компанию оплачивать счета. Но он также – единственный из рок-звезд, который всегда оплачивал мою выпивку и даже обеды. Среди многих других характеристик, это единственное, что делает Вилле особенным, каковым он на самом деле и является. Учитывая, что в тот вечер никого из Ворнер/Сайр с нами не было, американский журналист любезно предложил свои услуги по оплате. Весьма неплохо для того, кто решил разок выпить с нами. И Слава Богу! Ведь для того, чтобы лишь посидеть здесь, нужно заплатить 6000 или 25 евро!
Уже подкрадывается ночь.
Пьянка продолжается.
Так давайте курить.
И веселиться.
Всё переходит в пьяное веселье. Я слишком вымотан, чтобы волноваться сейчас о необходимости разузнать что-нибудь о новом альбоме для этой статьи. И чтобы успеть добраться до своего дешевого отеля на метро, я решительно покидаю их компанию, блуждающую уже в поисках другого бара.
Перебегая дорогу к метро, я хорошо навернулся. Растянувшись прямо на дороге и приложившись локтем. Столько пить – это для меня слишком. Один Бог знает, сколько выпил в этот день Вилле, и при этом он еще твердо стоял на земле. Ох уж эти финны! В том, что касается выпивки, они похожи на ирландцев.

День спустя я снова наведался в отель ANA, на этот раз для того, чтобы проследить за фотосъемкой. Мы проводим съемку совместно с легендарным японским журналом Бёррн!, представители которого уже на месте с тем, чтобы взять интервью у Вилле. И я конечно же я не мог не воспользоваться возможностью кое-что «подслушать», так что теперь могу поделиться кое-какими мыслями о Дарк Лайте.
Вилле начинает с названия.
«На финском моя фамилия означает «свет». А дарк – может означать как бы его потерю. Все это составляет меня. Это не просто удачное сопоставление противоположностей, это в какой-то мере самокопание и поиск неизведанного в самом себе».
Затем Вилле упоминает Тима Бертона, говоря о влиянии в рамках атмосферы сюрреализма, пропитывающей новый альбом, ограничившись перед этим всего лишь словами: «Некоторые части песен вам могут показаться очень прямолинейными. Но они не лишены мелодичности. Также в альбоме много длинных припевов. Знаете…мы до сих пор «ищем» наш идеальный альбом. С каждым разом мы все ближе-ближе. Возможно, сейчас мы почти там, почти нашли его».

Ворнер Бразерс были слишком добры, заранее прислав мне копию Дарк Лайта – Почти Там.
Безусловно, Дарк Лайт есть ни что иное как исконные Хим. Вилле и Ко придумали такой тип звучания, что и Бог, и Дьявол занялись бы любовью, не зависимо от того, были ли они также страстно влюблены или нет. И в каждой записи присутствует свой оттенок этого, и в конце неизбежно происходит смешение чувственного с губительным. И точно так же, как и его предшественники, Дарк Лайт тяготит к этим мелодраматическим конфликтам. Хотя эта драма уже исчерпала себя из-за своей непритязательной мрачности.
В действительности же, новый альбом является в некотором роде воспоминанием так сильно раскритикованного в свое время третьего опуса Хим – DS&BH. И так же, как и на том альбоме, здесь есть две-три песни, которые не дотягивают до понятия «абсолютного совершенства», которого всегда искал Вилле.

Так почему же тогда что-то сжимается внутри? Хотелось бы я знать, что это за дилемма, которая тревожит меня?

Когда все эти вопросы неожиданно всплыли в моем подсознании, Вилле как раз объяснял, как группа беcцеремонно уволила знаменитого американского продюсера, Энди Вэлласа. Потому что он «заставил их звучать, как типичную американскую группу». Таким образом, Вало сам дает мне ответ. Моя проблема не имеет ничего общего к музыке, все это послевкусие. Не смотря на то, что Энди Вэллас был уволен, в воздухе, окружающем Хим, все равно ощущался дымок корпоративной Америки. И этот запах им никак не подходит.
Например, возьмите ROTWOAB, величественный и чрезвычайно заразительный первый сингл – я помню, как Вилле пел эту песню мне в отеле еще в июне этого года.

«Мы не знаем, как назвать ее», - сказал он тогда. – «Пока что это Butterfly song».
«Назовите ее так, как она звучит», - предложил я. – «Rip out the wings of a butterfly».
«Ты так думаешь?»
«Ну, да. Это так же, как Buried alive by love. Ни у одной группы нет песни с таким названием. Вот что делает вас тем, чем вы являетесь».

Без сомнения, песня попала в цель. Но почему название сингла было изменено на Крылья бабочки? Потому что это название более удобно? Ужасно.
Не эта ли мысль подсознательно не давала мне покоя, когда я встречался с представителями Ворнер в ЮК?
Может это был шепот голоса перемен?
Предостерегающие раздумья?
Внезапно возникшeе из ниоткуда перекрестье?
Злостное пренебрежение к прошлому, преподнесенное как искреннее его признание?
«Драгоценная» хартаграмма в руках многих людей, которая возможно для них никогда ничего не значила?
Я никак не могу избавиться от ощущения, что Хим могли стать просто агнцами на бойне.
Вот что тревожит меня.

Я был ужасно наивен.
Я оставлял Хим как непоколебимое, бескомпромиссное братство. Как нечто уникальное в музыкальном бизнесе. Я принес в жертву все, что у меня было, потому что думал, что нашел «семью». Но я безнадежно ошибся. Семьи – иллюзия в музыкальной индустрии. Также я понял, что бездарность с большей вероятностью будет вознаграждена, чем искусство. Моя выдуманная семья вдруг переехала в новый дом. Оставив меня и других родных действительно списанными со счета. Увы, все они остались скрытыми пострадавшими. Возможно, этими пострадавшими станут некоторые из фанатов, разочарованные новой стрижкой. Кто-то из них станет полицейским, или служащим тех сервиса, а может быть подастся в стрит-тим с громким названием «him reapers». Люди отходят в сторону и яростно цепляются за все, что я называю корпоративно-боковой вред. Они совершают это непредумышленно. Это просто те же старые лица в попытке сделать что-то новое.

Ворнер заявили мне: “Дарк Лайт – одна из многих сторон классических Хим...но в то же время , это новые Хим”.

Полагаю, что моя проблема заключается в этом, что я слишком романтичен. Я влюблен в тех Хим, которыми они были. Я не хочу новых Хим. Мне нужны классические Хим. И чтобы снова были мы и братство Хартаграммы. Так могло быть.
Тем не менее, Хим принадлежит Хим, но не мне.

За перевод спасибо Nora