Synnin Viemaa

Мои родители откуда-то достали подержанную бас-гитару. Это был потрясающий момент, когда они мне ее дали. Как практичный человек, я сразу ее проверил. Она до сих пор очень хороша и я все еще на ней играю. Этот бас был Dia SG Bass, сделанный в семидесятых.

Позже я несколько раз менял инструменты. Но я помню, что в то время игра на басу доставляла мне больше боли, чем наслаждения. Мои пальцы были поранены, постоянные репетиции доставали. Несколько раз я пытался разбить гитару о стену. Я не думаю, что моя мама хотела, чтобы я стал именно музыкантом, но она постоянно заставляла меня репетировать. Это меня многому научило, даже не смотря на то, что тренировка всегда чертовски скучна для меня.

Я никогда не играл на пианино и у меня нет никаких базовых классических знаний. Я предпочитал учиться играть поп- и рок-музыку, а не что-то более высококультурное. Моего первого учителя по игре на бас-гитаре звали Хану Талако (Hannu Talako), он был учителем музыкального класса в школе в Оулункюле. Мы начали с того, что он учил меня читать по нотам. Прошло очень много времени, прежде чем я выучил хоть что-то. А потом мы создали группу. Я тогда был в четвертом или пятом классе. Группа называлась B.L.O.O.D. с точками между буквами – как W.A.S.P. Мы не знали, зачем они так сделали, но выглядело это красиво. Этой группой мы выступали однажды перед нашим музыкальным классом. Остальные парни были старше меня, кажется, они были класса из шестого. Мы играли инструменталку Run to the Hills группы Iron Maiden. Самое интересное, что можно сказать про B.L.O.O.D., это то, что у нас было два драммера. Один играл с нами только на репетициях, потому что он очень боялся выступать на сцене перед публикой.

А потом мы стали выступать на школьных вечеринках как The Elovena Boys. Мы играли песни U2 и Dire Straits. Для этой группы я написал первую песню. Мы сыграли пять или шесть концертов вместе. Я играл на басу и никогда не пел. К тому времени мне было уже около десяти лет.

Музыка была не единственным, чем я интересовался. Я занимался дзюдо лет девять. Начал я в довольно раннем возрасте. Мой отец любил бокс, он вообще любит боевой спорт. Но так как я не хотел заниматься боксом, я пошел учиться дзюдо. Я тренировался раз в неделю, у меня был кажется зеленый пояс и целых три медали. Но потом я это бросил. Я никогда не принимал участие в серьезных соревнованиях. Затем я начал кататься на коньках и занимался этим довольно долго.

Тогда я уже не был ребенком. Я попал в тот самый хреновый период взросления, когда я постоянно называл свою маму шлюхой. Мой отец заставил меня написать слово “шлюха” тысячу раз, чтобы я проникся тем, насколько это плохое слово. Я написал это слово тысячу раз, после чего мои родители на какое-то время успокоились.

В первый раз я почувствовал себя абсолютно опустошенным классе в седьмом. Тогда мне было около тринадцати лет. Я был нормальным парнем, если сравнивать меня, например, с Линде. Его впервые загипсовали с ног до головы лет в шесть. Я никогда не втягивался в драки и не делал ничего по-настоящему криминального. Музыка и катание на коньках были для меня важнее. Жизнь в Оулункюле была довольно спокойной. Миге жил в Патоле, а Линде – в Восточной Пакиле, где ошивались всякие фрики. В общем-то я был изнеженным ребенком, выросшим в тепличных условиях.

Впервые я попробовал алкоголь года в два или три. Мы с отцом сидели в ванной, и он, как обычно, пил виски. Я тоже захотел попробовать, и мои родители решили, что для маленького меня вкус алкоголя станет травмой на всю жизнь и я больше никогда не буду пить. Я сделал глоток и сказал: “А ничего! Можно еще?” Попытка провалилась.

Впервые я нажрался, когда опустошил семь бутылок пива, после чего лежал на игровой площадке в Оулункюле. Второй раз был веселее. Мы с Линде и еще другими парнями скинулись, купили семь упаковок пива и пошли смотреть видео Led Zeppelin, которое называетсяThe Song Remains The Sam и которое очень умно было переведено на финский как Laulu jдд pystyyn (Песня продолжается). У меня тогда была девушка. Я часто напивался, блевал где попало, а потом где-нибудь отрубался. Мы валялись на кровати, и иногда блевал прямо на нее. В тот вечер даже появилась полиция, потому что мы сильно шумели. Тогда мы скрылись в лесу, где и продолжили пьянку. Закончилось это тем, что Линде и его друганы отвезли меня в Пакилу и уложили меня в комнате парня, которого звали Йоонас. Его родители спали этажом выше. Сначала я пошел в туалет, где меня вытошнило, потом я поднялся на второй этаж и там тоже все облевал. Отец Йоонаса меня хорошо избил тогда. Это был мой второй раз, когда я так нажрался. Похмелье было соответствующим.

Мои родители очень переживали из-за моих экспериментов с попойками. Но они так же понимали, что мне надо дать попробовать все. Мы часто ходили в Лепакко, слушали там панков. Как-то раз мы опустошили перед входом две бутылки немецкого белого вина Liebfrauenmilch. Мы примотали скотчем бутылки с коскенкорвой к ногам. Помню, охранники разбудили меня, лежащего в углу Лепакко. Там уже никого кроме меня не было, группа давно закончила выступление, а я лежал в своей же рвоте.

Однажды мне пришлось ждать последнего автобуса. Там меня тоже вытошнило. Меня вырубило на полу около последнего сидения. Водитель автобуса меня не заметил и уехал в парк. Он просто озверел, когда увидел меня. Он поднимал меня с пола, а мне оставалось лишь извиняться. Каким-то чудом я поймал такси. Когда я подъехал к дому, мне пришлось со двора кричать родителям, чтобы они дали мне денег заплатить таксисту. После этого я сразу рухнул на кровать прямо в одежде, меня трясло, и я чувствовал невероятную слабость. Тут дверь в комнату отворилась, вошли родители, включили свет, посмотрели на меня и стали смеяться. Много шума из ничего. Конечно, мои родители переживали, как бы со мной чего не случилось. Но как я уже говорил, когда вы молоды, вы должны попробовать все.

Уже в начальной школе меня привлекали девочки. Тогда я демонстрировал свою симпатию, бросая в них камешки. В каком-то смысле я до сих пор так делаю, правда теперь уже интеллектуально. Но я никогда не был человеком, способным иметь серьезные отношения. Я школьные годы у меня не было своей девушки. Я просто время от времени с кем-то встречался.

Я лишился девственности так поздно, что я даже не хочу говорить об этом. Я уверен, что люди думают обо мне совсем по-другому. И я не хочу их расстраивать, особенно если учесть, что они воспринимают меня как посланника лав-метала. Конечно, я могу притвориться, что я занимался сексом, когда мне было двенадцать или даже семь лет, а все бы с радостью в это поверили. Давайте просто скажем, что к тому времени я был уже достаточно взрослым. А до того момента мне всегда помогала моя правая рука.

Но давайте вернемся к тому времени, когда в Оулункюле была открыта школа поп-музыки и джаза. Итак, тогда у меня была первая банда B.L.O.O.D. Мы репетировали и это было важно для нас. Мы подражали Iron Maiden. Я так же репетировал с The Elovena Boys. Была еще и группа Aurora, где я играл на ударных, а Линде на гитаре. И мы серьезно принялись сочинять песни.

Я встретил Линде, когда был в седьмом классе. Моя школа находилась на границе между Оулункюлой и Пакилой. Линде ходил в ту же школу, что и я. Так как он был гитаристом, а я басистом, то иногда мы играли вместе. Вдвоем мы любили играть Чарли Паркера (Charlie Parker) и все в этом духе. Постепенно я знакомился со многими другими ребятами, мы стали тусоваться вместе. Уже тогда Линде был безнадежен. Сейчас он еще больше интроверт, чем был тогда. Он настолько молчалив, насколько может быть молчаливым не немой человек.

В средней школе в самые сложные времена я играл в шести или семи группах одновременно и каждый день у меня была хотя бы одна репетиция. У нас была джазовая группа. И еще та Aurora, которая означала, что пиво всегда с нами. Мы каверили Shitter Limited и играли их классические хиты, такие как Anna pillua Helena Pesola (по-английски: Fuck me, Helena Pesola). Мы написали несколько песен с использованием этой строчки. А еще мы устроили наш первый скандал. Это было памятно. Наш вокалист Еркки (Erkki), который сейчас играет на клавишах в группе Ihmepoika, однажды выдул целую бутылку коскенкорвы, за которой последовало шестидесяти девяти процентное нечто. Нам пришлось волочь его на сцену. Он упал на стойку с софитами, и все они полетели на пол в двух дюймах от моей головы. Все это произошло еще до первой песни. Все лампы упали на мою установку, и все было разбито к чертовой бабушке. Мне понадобилось много времени, чтобы собрать установку заново. Это была наша первая банда, где мы так зажгли.

Aurora существовала уже где-то полгода, когда мы решили устроить хиппи-вечеринку, чтобы собрать денег для поездки куда-нибудь всем классом. Мы репетировали “Smoke On The Water” Deep Purple, “Purple Haze” Джимми Хендрикса и “Paranoid” Black Sabbath. До вечеринки оставалась неделя, и мы все были очень возбуждены, потому что чувствовали, что что-то должно произойти. Директор школы Марти Илмонен (Martti Ilmonen) со своей шизой вбежал тогда к нам в актовый зал и стал кричать, что он не позволит проводить в его школе вечеринки для хиппи, потому что все они курят гашиш. Наша вечеринка сорвалась, и с тех пор мы ненавидели директора. Но наш учитель все равно разрешил нам собрать денег, так что мы вполне бы могли на эти деньги организовать поездку в… Амстердам и укуриться там.

Мы отомстили. Мы написали песню Martti Ilmonen tunkee kyrpдд suoleen (по-английски: Martti Ilmonen puts his dick in the ass). Мы исполнили эту песню на осеннем концерте и все учителя жутко смеялись. Все так возбудились, что даже стали кидать стулья. С тех пор нам было запрещено играть на школьных концертах в Оулункюле.

В итоге мы все-таки поехали в Амстердам. Мы собирали денег, продавая пончики. Это была поездка для всего музыкального класса. Мы ехали в Голландию через Швецию, Данию и Германию. Мы собирались выступить там в местной школе. Наша поездка длилась дней десять, и мы выступили раза три-четыре. В самом Амстердаме было здорово.

До этого я был за границей только однажды – в 1991 году в Таллинне. Мы с родителями и младшим братом отмечали там рождество и новый год. То была моя первая настоящая поездка куда-нибудь просто для того, чтобы отдохнуть. И до сегодняшнего момента – единственная. Все остальные поездки так или иначе связаны с музыкой, турами или промоушеном.

Та поездка в Голландию многим помогла понять себя. Тогда мы начинали постепенно взрослеть. Например, несколько гомосексуалистов осознали кто они. Ботаны изменили взгляд на мир, потому что вдруг поняли, что учеба не есть вся жизнь и испугались, что многое пропустили. Поездка эта стала для многих катастрофой в хорошем смысле слова. Вся она превратилась в сплошную вечеринку. Мы остановились в Утрехте, что недалеко от Амстердама, в большом хостеле. Там был бар. Мы там играли что-то типа джаза. Выглядело это дико. Но в любом случае это был наш первый перфоманс за границей. Люди залезали на крышу и творили всякие глупости, на которые способны только тинэйджеры.

Конечно же, я не мог не курить там травку. Хотя надо сказать, что я уже курил ее до этого. В самом Амстердаме мы провели всего пару часов. Учитель дал нам по 20 гульденов каждому, сказал, что это деньги на еду, и что мы встречаемся на этом же месте через два часа. Тогда у меня уже были дрэды и я слушал рэгги. Пока все остальные пошли в McDonalds, я пошел в ближайшую кофейню и там укурился. Остаток для прошел как в тумане. Это было мое первое соприкосновение с заграничными чистыми наркотиками. Уверен, что Линде развлекался тем же.

Линде был в той же поездке в Амстердам. Но Миге с нами не было. Я уже знал Миге к тому времени, но он был на два года меня старше. Он учился в школе Сибелиуса и тусовался с ребятами своего возраста.

Я познакомился с Миге, когда я был в третьем классе и только начал играть на басу. То есть он был в пятом классе. Так как у Миге тоже был бас, то мы довольно часто встречались, но все время вместе проводили только за игрой на басах. Миге жил в Туусуле, так что я не мог видеться с ним часто.

Миге тогда уже был абсолютно таким же, как сейчас. От него воняет, потому что он никогда толком не моется. Миге не чистит зубы вот уже лет тринадцать. Честно. При этом у него нет ни кариеса и ничего подобного вообще. Просто невероятно. Миге из артистической семьи. Он был фриком, способным одеть два разных ботинка. У него были невероятные длинные грязные волосы, уродливая одежда и всегда самые ст+ранные друзья.

Я всегда был уверен, что играю на бас-гитаре лучше Миге, поэтому у меня не было с ним никаких проблем. Миге и я до сих пор как день и ночь. Мы настолько разные, что для нас просто невозможно завидовать в чем-то друг другу. Мы оба уверены в себе в пределах своей экстравагантности.

Когда мне наконец исполнилось восемнадцать, я уехал из дома. Мои родители взяли расходы на себя, поэтому я мог переехать в самый центр города. Это произошло потому, что я не следовал всем указаниям врачей, хотя у меня была сильная аллергия и астма, из-за того, что я не принимал кортизон, так как он казался мне бесполезным. А мои родители завели собаку, которая и сейчас жива. Это датский дог, зовут ее Фидо. Она была спасена, когда ее хозяин хотел ее усыпить. При этом он сам ударил ее ногой по голове. Моя кузина Пиа стала к тому времени ветеринаром, и она сразу поняла, что проблема не в собаке, а в хозяине. И мы приютили ее. Сначала Фидо всего боялась, но сейчас она дружна со всеми в семье.

Так как мои родители принесли собаку в дом, мы решили, что если моя аллергия опять даст о себе знать, то мы будем искать какой-то выход. К тому времени прошли уже годы, как у меня не были подобных проблем. Но теперь опять у меня случился такой приступ астмы, что мне даже вызывали скорую помощь для госпитализации. Там я провел две недели в стабильно плохом состоянии с угрозой рака легких. После этого отец снял квартиру, и это было преподнесено как подарок на день рождения. Он пришел в больницу и сказал, что теперь у меня есть квартира в городе. Конечно же, я был счастлив. Я уехал туда прямо из больницы, и таким образом родители смогли сохранить собаку. Черт. Это было отличное время. Квартира была в фешенебельном районе, к югу от Bulevardi. Небольшая квартирка на 23 квадратных метра. Я легко могу дать вам ее адрес, так как сейчас там живет Миге.

Чувство, когда ты переезжаешь в свою собственную квартиру, - это что-то потрясающее. Тебе не нужно бояться, что дверь в туалет может быть случайно открыта, пока ты мастурбируешь. И ты можешь спать, где захочешь. Ты можешь играть или слушать музыку, которую любишь. Это была настоящая свобода. Для меня восемнадцатилетние было тем самым возрастом, когда мне просто необходимо было покинуть родительский дом. Я могу порекомендовать это всем.

Возможно, мои родители были расстроены, когда я ушел из школы. Но у меня такое ощущение, что куда больше мой отец переживает из-за того, что я до сих пор не получил водительские права.

перевод выполнен Melamory